Hosted by uCoz
УСТЯН АРТУР РУСТАМОВИЧ КАНДИДАТ ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК СОЦИАЛЬНО-ЭТИЧЕСКОЕ УЧЕНИЕ АРЕВИЗМА Центральное место в учении занимают нравственные и социальные положения. Причём взаимосвязь первого со вторым непосредственная. Суть учения сводится к тому, что мир делится на два принципиально противоположных лагеря – мир добра (света, позитива и оптимизма) и мир зла (тьмы, негатива и фатализма). И только мир добра персонифицирован – добрый бог Ара-Мазд (Солнце). В аревизме Ара-Мазд (солнце) почитался именно как духовное явление, духовный свет, «праведное солнце», и благодаря именно такому восприятию, такому духовному «статусу» солнце (Ара-Мазд) считалось первоисточником армянского этноса и армяне назвали себя [arevordi] («сыны солнца»). Этим самоназванием подчеркивалась не столько характерная для язычества подмена творения рождением, сколько идея братства – почти христианское осмысление, в рамках которого формулой обращения к Господу, называемому «Праведным солнцем» (например, в шараканах, в частности, у Нерсеса Шнорали), становится «Отче наш». Аревизм отрицал близкородственные браки. Аревизм метафорически употреблял термины «отец», «сын» и «дочь», что давало повод христианским святым отцам IV века н.э. признавать, что старая вера поразительно напоминала их собственный монотеизм. Аревизм практиковал строительство храмов и статуй из бронзы и мрамора, почитал собаку как священное животное. У Аршакидов были хорошие отношения с иудеями и как у правителей (над вавилонской общиной), и как у соседей. Некоторые книги иудаизма, составленные в ту эпоху, отражают аревийские представления. Из иудаизма, обогащённого в течение пятисотлетних контактов с аревизмом возникло в парфянский период – христианство – новая религия, уходящая своими корнями в обе эти древние веры: одну – еврейскую, другую – армянскую. Важным моментом, сближающим аревизм и христианство, является идея надежды на радикальное оздоровление общежития благодаря Мессии – человеку, которого Бог-Творец с этой целью пошлёт в мир и которому будет оказывать Свою всемогущую поддержку. Только таким сверхъестественным вмешательством Бога в историю в обществе может быть воцарён мир и справедливый порядок. В этом мессианском уповании открыто и во весь голос зазвучала сотериологическая концепция, т.е. концепция спасения грешных, несовершенных и неуживчивых людей от самих себя с Божьей помощью. Такое явное мессианское упование в ту эпоху было характерно только аревизму. Формула Ареввизма - «творец неба и земли» охватывает всё сущее, в том числе и бестелесное. Это не нюанс, а мощная основа, сближавшая армянское язычество (аревизм) с грядущей религией – христианством. Поэтому Христос для армян стал духовным Миссией, но зороастрийцы и евреи ожидали Мессию в лице военачальника и политика, что являлось откровенным извращением Ветхого Завета, а, следовательно, и его аревийского первоисточника из государства Аратта. Армянское духовное развитие носило преемственный характер, в процессе принятия христианства, так же, как и всегда, национальные ценности не уничтожались. Ряд особенностей, обнаруженных в недрах древней армянской религии, свидетельствует о достаточной активности в ней элементов и нюансов, сближающих армянские дохристианские верования с монотеизмом. Эти составляющие рассматриваются как более древние, первичные представления, к которым в дальнейшем прибавились определенные политеистические наслоения. Следовательно, провозглашение христианства государственной религией Армении не может восприниматься как насаждение чужеродных идей. Состоявшееся в 301 г. обращение армян имело серьезные предпосылки в армянских дохристианских верованиях. В частности армянский аревизм лишён был присущей зороастризму материализации, предметности и выступает не как эквивалент небесного тела, а как божество не вещественных, а во многом духовных явлений – мудрости и знания, в том числе снов и астрологии. Если в зороастризме огонь почитался как вещественный элемент, то в армянском аревизме огонь воспринимался как одухотворенная сущность, и армяне называли его словом [hur] («духовное пламя»), отличая от вещественного огня [krak]. Подобное восприятие соотносится с ветхозаветным: увиденный Моисеем терновый куст горел, но не сгорал, ибо его охватил не вещественный огонь, а созвучное армянским представлениям духовное пламя. Не случайно армянский корень [hur] использовался в названии небесного светила [Hrat], в характеристике божества в языческой песне о Вахагне – [na hur her uner] («Его волосы были пламенны») и, наконец, в имени божества – Mihr (таково армянское прочтение имени Михр). Эта дифференциация в армянском языковом мышлении отразилась в том, что сосредоточенное на материальном мире язычество, в том числе и персидскую религию, армяне назвали [krakapashtutyun] (огнепоклонничество), а последователей этих религий – [krakapasht] (огнепоклонники), отличая это понятие от почитания нематериального огня [hur]. В аревизме добро осмысливалось как единственный итог божественного творческого акта. Армянский языческий демиург – единственный творец, и в этом смысле древнюю армянскую религию можно с большей однозначностью назвать монотеистической. Формулировка «творец неба и земли» – не единственная характеристика Ара-Мазда, вместе с ней он определяется как «именуемый отцом всех божеств». Эти две формулы – почти символ веры, где акцентируется склонность армянской религии к небесному единовластию, признанию единобожия. Если зороастризм наделяет всех своих божеств, включая Мазду, статусом «ахура», то упомянутая армянская формулировка отделяет верховного бога Ара-Мазда от остальных: только творец – бог, а остальные – божества. Божество может быть и добрым, и злым, как в христианстве ангелы-духи могут оставаться добрыми или стать злыми. Результат космогонии Ара-Мазда – мир, который определяется как принципиально добрый, что чрезвычайно созвучно библейской оценке: «И увидел Бог все, что создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31). Примечательно, что в армянском переводе Библии, считающемся «царицей переводов», в приведенном фрагменте в качестве эквивалента слова «хорошо» использовано прилагательное [bari] (доброе). Армянское язычество (аревизм), в отличие от зороастризма, рассматривало зло вне творения и замысла творца. И это, вероятно, можно расценить как еще одну предпосылку, облегчившую религиозную реформу 301 г. в Армении, когда армянский народ принял религию, в которой также зло рассматривается как явление, находящееся за рамками провидения Творца. В аревизме только Ара-Мазд бог-создатель мира, творец. Таким образом древние армяне безоговорочно признавали богом лишь творца, и этот статус позволял ему доминировать над остальными божествами армянского пантеона и выступать в качестве главы небесной властной иерархии. В Армении изначально господствовала естественная религия аревизма, не предполагавшая подчеркнутого официоза. В свете этого аревизм как армянская дохристианская религия, несмотря на ряд совпадений, отличался от персидского зороастризма, как в догматическом смысле, так и в организационно-институциональном, будучи «сдвинута» в сторону большей обрядовой свободы. Это, в свою очередь, облегчало прохождение пути от капища к церкви. Авеста – осуществленная зороастрийскими жрецами поздняя фальсификация первоначального учения – Ареввизма (учение древнейшего армянского государства Аратта или Ара-рат-ского царства, обители верховного бога Ара). То, что язычество преимущественно связано с культом солнца или огня, отражает первоначальную связь Бога с огнем – представление, в том числе визуальное, письменная фиксация которого сохранилась только в Библии – в прямых предупреждениях Господа о том, что увидевший Бога сгорит, а также в эпизоде с несгораемой купиной, когда Господь явился Моисею в виде пламени. Древняя армянская религия (аревизм) была «сдержаннее» в отношении позднейших наслоений, нежели другие религиозные системы, а неизбежные наслоения не сделали неузнаваемым первичное, где чрезвычайно весомы были элементы монотеизма и духовные представления, более чем соотносимые с христианскими. Для ареввизма Бог первичен и абсолютен. Абсолют, создавший природу и всё остальное с определённой целью, а именно: «создал на пользу человека», создал величайшее благо для человека «по благости своей и человеколюбию». Значит, любовь к человеку есть «причина истинного творчества и верной заботы». Человек в божественнном творчестве становится центром земного бытия; больше того, к этому антропоцентризму прибавляется ещё любовь к человеку, «небесный гуманизм», который в свою очередь может быть познан человеком через сочетание чувственного начала с более высокой формой познания – рассудочным восприятием. В аревизме познание может быть достоверным и точным только тогда, когда одновременно действуют и чувственная и рассудочная формы восприятия, когда они обе в состоянии дополнять друг друга. Истина, устанавливается путём познания человеком самого себя, а, следовательно, единого Бога (по принципу «Бог создал человека по своему образу и подобию»). Высшая истина заключается в признании Бога творцом всего сущего и абсолютом для всего сущего, а опытный путь постижения человеком истины есть путь движения к этому Богу-Творцу и Абсолюту. Ареввизм – это оптимизм и антипод фатализму. Оптимизм заключается в принципе абсолютного добра, выбор которого целиком и полностью зависит от человека, ибо его действия не предопределены, так как есть свобода выбора. Предопределённым может считаться только смерть человека (по аревизму - стыдно бояться неизбежной смерти), но его деятельность, зависит от самого человека, его целеустремлённости и пассионарности (жизненной энергетики), в стремлении, не уподобляясь Богу (ибо противоположный подход взращивает в человеке высокомерие и чванство, он мнит себя Богом, что приводит в итоге, как минимум, к подмене понятий, а как максимум к разложению человеческой сущности), приблизиться к нему с помощью богоугодного устроения своей жизни. Путь же приближения человека к Богу выявляет его богочеловеческую сущность (познав себя, человек, познает Бога, при этом процесс познания есть смысл жизни для него). Поэтому человек, лишённый веры в светлый образ (Бога), лишённый высоких идей и ценностей, находится в плену интеллектуального и духовного цинизма, нигилизма и фатализма (вырожденческая культура). Светлый идеальный образ необходим для того, чтобы человек «не наслаждался грязью, подобно свинье». Таким образом, аревизм провозглашает позитивный максимализм нравственной категорией, которая отрицает довольствование достигнутым. В этом суть развития и прогресса в аревизме. В аревизме указывается на непротивопоставляемое различие между Богом и человеком (духовным и материальным): человек должен понять и принять то, что он лишь смертный человек, но не Бог (что не отрицает, а предполагает принцип «Бог создал человека по своему образу и подобию»). Этот ограничитель в сознании позволяет избежать расщеплённости и фрагментарности культуры и мировоззрения, психологической раздвоенности и неуровновешенности. Именно он воодушевляет и бодрит человека, придаёт ему внутренние силы и способность к позитивно-поступательному развитию. Поэтому в аревизме не только всё преходяще, но и само время также преходяще. История воспринимается как ограниченная каким-то сроком. В аревизме время истории ограничено для конкретного человека, а, следовательно, он должен посвятить свою жизнь, в силу своих возможностей, альтруистическому и гуманистическому служению людям, обществу и государству. Иной подход, как показывает опыт, в конечном итоге приводит к деградации, как человека, так и общества/государства. В аревизме господствует принцип «человек человеку не волк, а брат». Опорой ему в этом служит семья с её альтруистическими ценностями. Истина в нравственном смысле (истинность) понимается в аревизме как соответствие сказанного внутреннему убеждению в отличие от лжи, как соответствие внешнего действия внутреннему убеждению в отличие от притворства или лицемерия, как честная оценка самого себя, своих собственных побудительных причин в том смысле, что человек не притворяется и имеет искреннее желание прийти к познанию истины. Такая внутренняя истинность достигается путем регулярного испытания совести и является предпосылкой гармоничного развития добродетелей человека с целью достижения гармонично-позитивного образа жизни. Отсутствие же истинности в жизни человека, склоняет его к жизни во лжи, исключает беспокойство совести, которая мешает ему в различных жизненных обстоятельствах и отдельных реальностях. Он становится «глухим» к определенным понятиям, аксиоматичных в аревизме. Он утрачивает простоту образа бытия и непринужденную открытость к реальности. В отношении «полюбившихся» ему грехов он склонен спрашивать, почему «то или иное» вообще должно считаться грехом, указывает на то, что другие также поступают, но не набирается силой воли, чтобы измениться или, по крайней мере, признаться в своей собственной слабости в данном отношении. Но так как он не хочет слыть человеком с неблагопристойной совестью, он конструирует такие теории, которые оправдывают его поведение. В аревизме подобное поведение соответствует «греху против Святого Духа», которое не может быть прощено, так как делает человека неспособным к покаянию, ведёт его к забвению греха и не дает «всепрощающей милости Божьей» никакого повода для прощения, которое предполагает, хотя бы минимум искреннего и глубокого раскаяния. Идея, максимально приближенная к истине и учитывающая опыт развития, способна практически воплотиться настолько насколько убедительнее и объективнее исследование самой идеи. Истина же одна на всех, но пути её познания, трактовка, понимание, интерпретация, точка зрения различны. В каждом отдельно взятом вопросе своя отдельно взятая единственная истина. Весь вопрос в том кто (чувство, ощущение и мышление), как (манера и стиль) и насколько (убедительность и объективность) приблизился к правильному пониманию истины, т.е. важна степень качественного познания истины. При этом чувства и пытливое мышление есть один из важнейших, если не сказать важнейшее условие, ведущее человека к наивысшей степени качественному теоретико-эмпирическому познанию и пониманию истины. Характерный аревизму «демократизм» ограничивается категоричной императивностью (требовательностью) её норм. Аревизм настаивает на феноменальном (посюстороннем) воздаянии и наказании за порок, а не на ноуменальном (потустороннем). Этим подходом проявляется «глубокая социальная оптимистичность» ареввизма и мудрый подход к человеку, который обязывается «плодить добро на земле, сейчас и сегодня, как в отношении ближнего своего, так и окружающей среды». Отсюда и категоричность нравственного императива в жизнедеятельности человека. Человек начинает ответственно относиться к себе и к окружающим его людям. Он высоко ценит человеческую жизнь, ибо она богоподобна, а значит свята. Важно то, что человек сделал хорошего в этой жизни и какова будет память о нём после его смерти. Это не значит, что аревизм отрицает принцип бессмертия человека, но подобное возможно только через серьёзное и ответственное отношение к жизни. Таким образом, аревизму чужд дух фатализма присущий, например, исламу, так как он отказывает человеку в богоподобии, указывает на границы его возможностей, и в результате более снисходителен к его слабостям. Аревизм «демократичен», но не снисходителен к человеческим слабостям, ибо всё в его руках: или он выбирает путь богопознания (суть волевой и сильной личности) или он уповает на свою ограниченность и довольствуется тем малым, что шлёт ему судьба (суть малодушной и незрелой личности). Таким образом, аревизм генерирует дух активности и прогрессивно-позитивного развития, через необходимое осознание человеком того факта, что жизнь трудна, и она требует усилий и волевых качеств. Человек по жизни обязан себя ограничивать в желаниях. Ибо противоположный подход ведёт к вырождению, так как возникает культура нигилизма, гедонизма и утилитаризма – начало конца, на основе этой культуры снижается рождаемость и человек обрекается на вымирание, такова культура нынешней России, бывшей римской империи и древней Греции. Таким образом, у человека нет выхода, или он стойко переносит тяготы жизни через осознанно-необходимое самоограничение и создает новые горизонты познания и поступательно-позитивно к ним стремиться или, довольствуясь малым (материальным благом) вымирает. Ибо такова логика развития человечества. ОСНОВНЫЕ НРАВСТВЕННО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ЗАКОНЫ АРЕВИЗМА 1. Человек должен подтверждать слова делами. 2. Человек должен имея свободу выбора сделать однозначный выбор в пользу добра (категоричная императивность, в некотором роде авторитарно-позитивная демократичность). 3. И хотя добро и зло в той или иной ситуации могут меняться местами или присутствовать в равной мере (принцип ситуативности) суть и того и другого не меняется. 4. Человек обязан богоданной жизнью распоряжаться ответственно, ценить жизнь, свободу, а за безответственность и тиранию расплачиваться в этой жизни (по принципу «нельзя прощать злодеяния»). 5. Человек должен вырабатывать в себе чувство долга, умеренности (довольствоваться потребностями первой необходимости) и иерархичности (удовольствия иерархичны: первичны духовные ценности, вторичны - материальные). Иерархична и сама жизнь (по принципу «каждому своё» или «каждый должен знать и понимать своё место и назначение в этой жизни» и добиваться наивысших результатов на основе подобного знания и понимания). 6. Основа счастья – это мудрость и чувство меры (придаёт человеку душевного равновесия и спокойствия). 7. Излишняя нужда порождает беспокойство. Счастье в безмятежности духа способствующее умеренному и разумному удовлетворению людьми своих потребностей. 8. Созидательно-поступательный труд есть средство спасения души и тела. 9. Человек совершенен настолько, насколько он целеустремлён к познанию Бога (высшего идеала и Абсолюта), и насколько совершены и человечны общественные отношения, выстроенные по данному принципу. 10. Мудрость Творца проявляется в данной человеку свободе выбора. Человек, обладая свободой выбора, сам ответственен за свои деяния. Только зная намерения человека, степень их осознания и побуждения совести, можно оценить поступок. 11. Главенство принципа «сочетающего единства противоположностей» при абсолютном доминировании добра как идеального ориентира в жизни человека. 12. Непосредственная взаимосвязь личного и общественного. 13. Бог создал Человека добрым, но его необходимо воспитывать – формировать сознательную личность. 14. В принципе Бог для человека имманентен, но на данный момент он для него трансцендентален. 15. От нравственного поведения человека зависит его существование в этом мире. То есть человек обязан при жизни творить добро через свои высокоразвитые морально-нравственные качества (к чему он должен стремиться). За злодеяния он несёт ответственность в этой жизни. 16. И хотя победа добра неизбежна, в условиях свободы человек сам делает выбор, и если он сделал выбор в пользу зла он должен нести ответственность за этот выбор «здесь и сейчас». Он должен понять сам, что выбор в пользу зла наказуем, и что в условиях свободы у него был выбор. Он несёт ответственность за неверный выбор. При этом человек должен сам чётко осознавать необходимость и неизбежность наказания за выбор в пользу зла (он должен чётко себе представлять «что такое хорошо и что такое плохо»). 17. Категория свободы является ключевой, так как нравственная реальность основывается на способности человека к самостоятельным поступкам. Совершенное под принуждением деяние не может считаться ни добрым, ни злым. В результате за вынужденный поступок человек фактически не несёт никакой моральной ответственности, и, наоборот, за свободно совершённое действие он ответственен в полной мере. Иными словами, свобода есть неотъемлемое качество субъекта нравственности. 18. Высокая нравственная планка требует от человека глубокого осознания необходимости следования им, т.е. развитого чувства долга. Ради выполнения долга человек обязан жертвовать не только удовольствиями и выгодой, но и жизнью. Если же по каким-либо причинам долг не выполнен, человек испытывает муки совести, нравственные переживания, страх и раскаяние. 19. Идеалы, являющиеся важными элементами в структуре нравственной деятельности человека, наполняют его жизнь смыслом. В этом случае каждый конкретный поступок осознан, соотнесён с общими ценностями, т.е. нравственно значимыми представлениями, встроен в общую стратегию поведения. 20. Долг есть нравственная форма осознания необходимости действия. Человек совершает должный поступок добровольно, из уважения к идеалу, закону (моральному) и к себе. Важной характеристикой долга является его связь с волевыми качествами человека. Чтобы исполнить свой долг, ему необходимо зачастую преодолевать многочисленные трудности, как во внешнем мире, так и в мире внутреннем (например, чувство страха, неуверенности в своих силах и т.п.). 21. Осознание долга играет важную роль в личной и общественной жизни. Способность человека понимать, критически оценивать и эмоционально переживать несоответствие своего поведения «должному» характеризуется совестью. Совесть как своеобразный нравственно-психологический механизм самоконтроля придаёт человеку чувство ответственности за свои поступки, что делает его личностью. 22. Человек, делая добро как друзьям, так и врагам не должен попрекать его и не ждать благодарности. Дождавшись благодарности можно повторить добро по принципу «взаимности». 23. Богатый человек не имеет права быть скупым. Скупой богач в сто раз недостоин бедняка. Природа богатых и бедных одна. При этом разумный предел бережливости должен присутствовать. Нельзя быть как скупым, так и расточительным. 24. Нельзя обращаться за помощью к скупцам. Береги репутацию и честь. 25. Блаженно то богатство, которое добыто тяжким трудом. 26. Нет уравниловке: каждый получает то, на что он способен духовно, физически и интеллектуально.