УСТЯН АРТУР РУСТАМОВИЧ КАНДИДАТ ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК 21.10.06 ВИЗАНТИЗМ: ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ МИССИЯ РОССИИ В XXI ВЕКЕ С падением Советского Союза и началом XXI века русское политическое сознание и самосознание переживает кризис. Обусловлено это во многом фундаментально изменяющимися экономическими и политическими реалиями, сопровождающимися, к тому же, разрушением прежней картины мира. При этом происходит смена мировоззрений – вер-ный признак того, что происходят процессы революционного характера, возникают каче-ственно новые явления. С разрушением прежней картины мира теряет смысл и вся система прежних понятий, основанная на соответствующем языке интерпретации действительности. С девальвацией понятий девальвирует и язык, неспособный в данной ситуации выработать необходимые категории для понимания новых реальностей и соответственно нет возможности для духовной и политической ориентации. То есть именно того, что во многом необходимо для осуществления самого необходимого для нового времени – руководства. Если нет новых идей и лучшей философии, на почве которых был создан марксизм, социалистические движения будут возрождаться и укрепляться вновь и вновь, это лишь вопрос времени. Развал всей прошлой системы ценностей и кардинальное переструктурирование всей международной системы взаимоотношений вынуждает нас осознать тот факт, что больше не на кого взваливать вину за собственные ошибки и упущения. Ссылками на истощённый социализм до сих пор подменяли отсутствие собственного конкурентоспособного политического мышления. Того, что к тому же ещё находится в глубоком мо-рально-психологическом кризисе после долгих лет господства вульгарно-материалистического мышления приведшего в конечном итоге к упадку трудовой морали, к росту преступности, повсеместному распространению алкоголизма и т.д. Для выявления и оцен-ки самого факта распада морали необходимо обладать чуткими и высокими духовными силами. Именно тем, что способно дать адекватную оценку «дикому капитализму», сфор-мировавшемуся в результате синтеза вульгарно-материалистического мышления с поли-тической деидеологизацией и разрушенным идеалистическим мировоззрением. Совре-менный «дикий капитализм» носит характер бессмысленного материального воспроиз-водства осуществляемого к тому же несправедливым образом, с нарушением «баланса ин-тересов» и бесконечно тиражируя ненужную человеку необходимость. «Дикий капита-лизм» не ощущает и не осознаёт своей ответственности за тот «образ будущего» в кото-ром предстоит жить людям, теряя тем самым всякую перспективу на позитивно-поступательное и легитимное развитие на благо общества. Ибо именно этого блага они и не осознают, всё, что их заботит это касса. Это «кассовое сознание», начисто лишённое веры в светлый образ (Бога), лишённое высоких идей и ценностей, находится в плену ин-теллектуального и духовного цинизма и нигилизма. Но именно это сознание оказалось законодательницей новой культуры, формирующей новые принципы, представления и понятия, культуры, основанной, к тому же, на принципиально новом языке, выражающим наши представления о действительности. Таким образом, именно эту действительность оно захватило, демонстрируя при этом полное пренебрежение к государству и хранителю традиционной христианской морали и нравственности – народу. Причём, и государство, и народ оказались дезориентированными и деморализованными. Что в свою очередь не по-зволяет первому осуществлять эффективное и структурирующее управление вторым, так как нет объединяющего их начала – адекватной и современной политической философии, при этом экономика, техника, капитал, инвестиции в этой ситуации работают в холостую или с низким КПД. Общеинтеграционная политическая философия должна представляться, по всей види-мости, в качестве архитектора особой атмосферы в обществе, особого духа нации, осно-ванного на стимуляции большей теплоты, сердечности и человечности в межчеловеческих отношениях с целью принятия и признания другого человека независимо от его матери-ального и иного положения. Подобный подход, хотя и будет представляться в секуляризо-ванном виде, тем не менее, глубоко соответствует христианскому наследию. Очевидно, что современная политика перегружена социально-экономическими категориями. В этом смысле мы так и остались «хорошими» марксистами. Все иные категории, выходящие за рамки социально-экономических, у наших политиков отсутствуют. Духов-ные, исторические, культурные, религиозные аспекты политической ситуации ими оста-ются едва ли замеченными. И это между тем, что Россия нуждается, прежде всего, в суб-станциональной общности, которая разделялась бы всеми народами страны. России нужна фундаментальная политическая идея как направляющий образ будущего. «Либеральная революция» в России надломала консервативное советско-материалистическое мышление, не дав шанса ему обратиться эволюционным путём к хри-стианской истории своего народа, а значит к многовековой традиции христианской гу-манности и духовности. И это в то время как сильная заидеологизированность советских консерваторов и их оторванность от христианства способствовала утрате ими способности различать истинные духовные ценности. «Революция» привела их к состоянию всеобщего смятения, содействуя отходу ими от демократии и классических либеральных принципов. Следовательно, не было и чёткого понимания того, что немыслимые преступления, орга-низованное уничтожение миллионов людей были следствием дехристианизации русской нации. Развал идеологии и политика государственного атеизма привели в конечном итоге к глубокой душевной опустошенности людей, с потерей смысла жизни и развитием в них лицемерия и лукавства, цинизма и гедонизма. На этом фоне осуществляются попытки сексуализации общества, как средствами массовой информации, так и некоторыми поли-тическими кругами. Ведётся линия на дальнейшую анархизацию взаимоотношений в об-ществе и государстве, культивируется гипертрофированность полового влечения, семей-ных отношений. Понятно, что вышеозначенные процессы обусловлены историческим переломом, кото-рый мы сейчас и переживаем. То, что было верно вчера, сегодня уже вообще неверно или сохраняет свою значимость лишь частично. Изменившееся политическое и экономическое положение заставляет нас искать совершенно новые подходы заново продумать состояние социального и гражданского общества, а также экономические стратегии и структуры управления экономикой в сочетании со светско-христианскими ценностями. Именно в переломные периоды для лиц, в прерогативу которых входит принятие решений в эконо-мике, существенное значение имеет политическое и историческое мышление. Важной предпосылкой успеха на мировом рынке является умение правильно оценить не только экономическое положение, но и политическую, и культурную ситуацию. Наши же совре-менные предприниматели неспособны, осуществить подобный анализ, они скованы вне-историческим и аполитичным мышлением в духе экономизма и моделирования. Они не осознают и не понимают того факта, что именно такие ресурсы как культура, мораль, нравственность, история, религия, этика подготавливают экономическую экспансию. Ведь весь имеющийся потенциал ресурсов должен быть сознательно направлен на достижение определённых экономических и политических целей. Данный путь приведёт нас от либе-рально-анархистской и нигилистической революции к либерально-консервативной, обра-щённой к нашему историческому, философскому и религиозному сознанию. При этом наше Христианство сталкивается с новой ситуацией полностью неподготовленной к ней. Иначе невозможно объяснить экспансию ислама и буддизма. Ответом на эту экспансию должен быть мощный обновленческий процесс христианского самосознания при разделе-нии религии и политики, недопустима инструментализация христианства, ведущая только к сохранению формы с исчезновением христианской субстанции и духа. Характер христианской религиозности в России во многом зависит от облика нашей православной церкви. Многих людей, свободно мыслящих, образованных, развитых она отталкивает своей определённой одиозностью, закостенелостью, излишней патриархаль-ностью, высокомерием, и они сберегают своё христианское самосознание в собственной душе, как свой внутренний мир, обходясь без церкви. Притом, что она самим фактом сво-его присутствия в этом мире постоянно указывает на различие между Богом и человеком: человек должен понять и принять то, что он лишь смертный человек, но не Бог. Этот ог-раничитель в сознании крайне необходим, ибо он позволяет избежать расщеплённости и фрагментарности культуры и мировоззрения. Именно он воодушевляет и бодрит человека, придаёт ему внутренние силы и способность к позитивно-поступательному развитию. По-этому Христиане знают, что не только всё преходяще, но и само время также преходяще. Они воспринимают историю как ограниченную каким-то сроком. Время истории ограничено для конкретного человека, а, следовательно, он должен отдать себя всецело гумани-стическому служению людям. Опорой ему в этом служит семья с её альтруистическими ценностями. Для Христианина семья – это основа человеческого общества, но именно она постепенно превращается в исторический казус, причём с целенаправленным размывани-ем нравственного понимания истины. Истина в нравственном смысле (истинность) понимается христианином как соответствие сказанного внутреннему убеждению в отличие от лжи, как соответствие внешнего дейст-вия внутреннему убеждению в отличие от притворства или лицемерия, как честная оцен-ка самого себя, своих собственных побудительных причин в том смысле, что человек не притворяется и имеет искреннее желание прийти к познанию истины. Такая внутренняя истинность достигается путем регулярного испытания совести и является предпосылкой гармоничного развития добродетелей человека с целью достижения гармонично-позитивного образа жизни. Отсутствие же истинности в жизни человека, склоняет его к жизни во лжи, исключает беспокойство совести, которая мешает ему в различных жизненных обстоятельствах и от-дельных реальностях. Он становится «глухим» к определенным понятиям, аксиоматичных для христианина. Он утрачивает простоту образа бытия и непринужденную открытость к реальности. В отношении «полюбившихся» ему грехов он склонен спрашивать, почему «то или иное» вообще должно считаться грехом, указывает на то, что другие также поступают, но не набирается силой воли, чтобы измениться или, по крайней мере, признаться в своей собственной слабости в данном отношении. Но так как он не хочет слыть человеком с не-благопристойной совестью, он конструирует такие теории, которые оправдывают его по-ведение. Для Христианина подобное поведение соответствует «греху против Святого Ду-ха», которое не может быть прощено, так как делает человека неспособным к покаянию, к забвению греха и не дает «всепрощающей милости Божьей» никакого повода для проще-ния, которое предполагает хотя бы самую малость искреннего и глубокого раскаяния. Таким образом, во многом следует говорить не столько об идеологии или какой бы то ни было теории, а о христианском мировоззрении, основанном не на индивидуализме (капита-листический либерализм) или коллективизме (коммунизм), а на персонализме – Христиан-ском социальном учении. Христианское социальное учение есть собрание принципов, которые апробированы в истории и призваны стать основой справедливой и свободной жизни в государстве и об-ществе. Эти принципы следует учитывать в каждой ситуации, если человек творчески подходит к историческим вызовам своего времени и стремится успешно ответить на эти вызовы. Наша Православная Церковь также, после падения коммунизма, начинает развивать своё учение об обществе, основанное на ее богатом богословии и богатой традиции. Выдающимся документом в этом отношении является принятые Архиерейским собором Рус-ской Православной Церкви в августе 2000 г. «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Христианское социальное учение характеризуется как персонализм, так как оно в отли-чие от индивидуалистического либерализма (индивид является автономным) и коллективистской идеологии (обществу, расе и нации дается предпочтение перед индивидуумом) ставит на первый план человеческую личность с ее тройной природой (индивидуальная природа, социальная природа и трансцендентная природа). Каждый отдельный человек призван к сотрудничеству и общению с другими людьми, чтобы устраивать свою жизнь, но конечный смысл своей жизни он находит не в жизни в настоящем мире: в силу духовности своей души он устремлен за пределы времени. Следующий вопрос важнейший для Христианина – это соотношение веры и науки. Ве-ра и наука не противоречат друг другу, но если кажется, что противоречие существует, то тогда следует анализ продолжить и выяснится, что мнимое противоречие отпадает, так как с помощью новейших научных методов метафизики, социологии, политологии, конфлик-тологии, психологии, этики, медицины, экономических наук и т. д. мы можем проанализировать и понять, какова истинная сущность человека, общества, справедливости, свободы и т. д. Если познание истинно, то оно уже согласуется со Словом и Замыслом Божьим в отношении творения. Такое познание не зависит от сверхъестественной веры и в равной степени может быть признано истинным всеми людьми, христианами и нехристиа-нами. При этом необходимо иметь в виду, что христианство – не ислам, Христианской по-литики в том смысле, что она может быть выведена непосредственно из Евангелия, не су-ществует, но есть политика, которую проводят люди, руководствующиеся христианской ве-рой. Каждый человек – все равно, христианин он или нехристианин – может согласиться с политикой, проводимой по христианскому вдохновению, к ней может присоединиться да-же атеист, потому что она базируется на естественном познании, на более чем тысячелетней философской традиции, принципы которой соблюдались и развивались в конкретной прак-тике на протяжении столетий и не являются по своей природе идеологическими. Таким образом, речь идет об отходе от модели материалистического консумизма и экономизма Запада, о преодолении «желания иметь», от искусственно создаваемых потребностей, о выработке образа жизни, ориентирующегося на то, чтобы «быть», при котором «поиск ис-тинного, прекрасного и благого и связь с другими ради совместного роста суть те элемен-ты, которые определяют принятие решений относительно потребления, накопления и ин-вестиций». Следовательно, необходимо обратиться к добродетели уважения в частности к достоинствам жизни и творения. Подобный подход необходимо имплантировать в фундамент рыночной экономики – социально ответственного предпринимателя, способного к важнейшему элементу – обеспечи-вать долгосрочное существование предприятия. Это требует перспективного мышления и зачастую отказа от быстрой максимизации прибыли. Лучшим гарантом такого подхода является наличие многих малых, средних, а также и крупных предпринимателей, являющихся владельцами своих предприятий и отвечающих за хорошие или плохие решения своими собственными деньгами. При этом Христианское социальное учение осуждает либералистский капитализм как несоциальный и требует справедливости и уважения к достоинству личности рабочего, а с другой стороны, отрицает всякую форму классовой борьбы, так как противостоят друг другу всегда не абстрактные классы, а ответственные лица. Это учение принципиально за-щищает право на частную собственность (хотя и ограниченное), включая средства произ-водства, как заложенное в природе человека право. В то же самое время необходимо отметить, что даже теоретик рыночной экономики, лауреат Нобелевской премии М. Фридман выступал за государственную, даже совпадаю-щую с рынком, образовательную политику, а Ф.А. фон Хайек выступал за гарантирован-ный государством минимальный доход. Ф. А. фон Хайек, к сожалению, до сих пор не по-нятый некоторыми своими последователями, еще в 1960 году раскрыл концептуальные слабости традиционной либеральной политической философии и начал новое переосмыс-ление ее основных понятий, прокладывая верный путь. Но уже год спустя он признается, что вынужден снова «догматически» и «доктринёрски» защищать либеральную свободу, чтобы избежать любой видимости уступок по отношению к социализму: холодная война вновь перекрыла путь теоретически новому начинанию. По единодушному мнению мно-гих известных ученых, рыночные экономики Запада в их современном виде, не смогут справится с будущими проблемами человечества, такими как голод и нищета в большой части мира, угрожающий рост населения, грозящая миграция бедности, разрушение ок-ружающей среды, войны и вооружение, а также безработица. Исходя из вышеизложенного следует, что необходимость собственности вытекает из естественного права, частная собственность соответствует нормальной любви к самому себе и не являются «эксклюзивным правом» либерализма, который в силу идеологической борьбы с социализмом «загнал себя в угол» крайними формами своего понимания и прояв-ления. Вместе с тем частная жизнь отвечает естественной потребности человека в безо-пасности и предусмотрительности, которая делает человека, и, прежде всего его семью, независимым от случайностей и насилия со стороны других. «Священный закон приро-ды» обязывает отца семейства предусмотрительно и ответственно позаботиться об обес-печении членов своей семьи. Семья как хозяйственная и воспитательная община предусматривает частную собственность. Забота о воспитании детей является важным сти-мулом для родителей (право наследования). Согласно христианскому Преданию, Божест-венный Промысел неравномерно распределил природные богатства и способности людей, чтобы посредством товарообмена и обмена опытом укреплять «узы любви» между людьми и народами разных стран. Торговцы должны быть посланниками не наживы, а взаимопонимания между народами. Только тот, кто располагает благами, которые являются его собственностью, может в духе самоотверженной помощи делать добро окружающим его людям. Государственная забота, напротив, во многом действует холодно и безлико. Поэтому цель социальной реформы заключается не в устранении частной собственности, а в ограничении ее власти и возвышении труда до равноправного принципа по-рядка в социальной экономике и в целенаправленной политике накопления имущества среди широких слоев населения. Не классовая борьба, не зависть к имущим, не революция являются ответом христианской социальной реформы на вызовы неправильных действий индивидуалистического капитализма, но: а) политика, которая позволяет широким слоям населения приобретать собст-венное имущество; право на труд и конституционный закон о предприятии, который регу-лирует сотрудничество между менеджментом и сотрудниками на предприятии, не нарушая предпринимательскую деятельность и ответственность; б) рамочные условия политического порядка в духе свободного и социального рыночного хозяйства, которые гарантируют и поддерживают свободную конкуренцию, препятствуют тем самым злоупотреб-лению экономической властью и обеспечивают свободу производительности; в) поддержа-ние малых и средних предприятий, а также создателей благосостояния (поддержание средне-го сословия); г) общественная и социальная политика, которая в соответствии с народно-хозяйственными возможностями и производительностью учитывает гармоничное развитие всего общества в духе всеобъемлющей культуры любви, не искажая, однако, рыночную деятельность в области первичного распределения. Поэтому следует говорить не столько о либерализме сколько, о либеральном христианском консерватизме, что не есть идеология в «чистом виде», а мировоззренческая система, основанная на ключевых христианских морально-нравственных принципах и регулируемой этими принципами рыночной экономи-кой. При этом Христианство в лице Православной Церкви и христиан-мирян – гарант со-хранения прав и свобод личности (коммюнотарность или персонализм), свободы совести и свободы слова (но не в абсолюте), в основе которой лежит право на частную собствен-ность (собственность как ответственность), в том числе и на землю и гибко регулируемая в том числе и государством рыночная экономика (но не административно-директивное регулирование, а создание необходимой рыночной инфраструктуры, системы государст-венной и общественной поддержки его развития), основанная на справедливости и мак-симальной доступности равных возможностей для всех слоёв общества. В то же самое время признание Православной Церкви в качестве одного из важнейших социальных институтов направлено на дальнейший процесс социализации Православного учения с целью преодоления социофобичности и дальнейшего позитивно-поступательного (созидательного) духовно-материалистического развития России и её граждан (людей), основанного на союзе христианской «веры, любви и надежды» с «хри-стианским прагматизмом и реализмом» с дальнейшим отходом от «конфликтогенного сознания и самосознания». Поэтому экономика не цель, а средство достижения высшей цели – «общее благо», всеобщее благосостояние (высокий уровень и высокое качество жизни каждого человека), безопасность нации и государства на пути к самосовершенствованию и становлению «но-вой расы людей» - HomoMoralis и дальнейшему приближению к Богу как высшей истине. Исходя из вышеизложенного, необходима такая политическая философия, которая бы выступала в качестве своеобразного «политического катехона» христианского мировоз-зрения и менталитета и христианской социальной системы ценностей, направленная на создание устойчивого развития как внутреннего, так и внешнего мира человека независимо от его социального статуса, ибо в первую очередь он человек, член общества и граж-данин своей страны (аксиоматическое триединство личность – общество – государство). Всё вышесказанное, подтверждает «христианскую составляющую человеческого бы-тия» на уровне «личного – общественного», который в свою очередь фундирует другой не менее важный уровень – «национально-государственный – межгосударственный». При этом именно синтез «христианского мировоззрения (самосознания)» с «национально-государственным» (основанным на исключительном позитивизме) создаёт «питательную базу» для преодоления таких негативных российских общественно-политических явлений как: «патологический негативизм и пессимизм», «деструктивное са-мосознание», «ущербное политическое мышление» элит в отношении собственного наро-да, отсутствие такого понятия как «образ жизни» в позитивном общественно-политическом (экономическом) смысле, «деструктивное общественно-политическое мышление», которое не способствует становлению (выработке) «стиля культурной государственности», «целеустремлённость в генерировании собственных проблем», «конфликто-генное общественно-политическое сознание и самосознание». Для разрешения этих негативных явлений необходимо: а) генерировать «общественно-политический позитивизм (конструктивизм) сознания и самосознания» как масс, так и элит, т.е. выявление, распространение и внедрение «позитивного образа мышления», че-рез аккультурацию масс и повышение, как уровня, так и качества жизни; б) создание «культа созидания» во всех сферах жизнедеятельности человека путём достижения кон-кретных позитивных результатов в жизнедеятельности; в) переориентировать современ-ную «манеру политического мышления» (как правило, исключительно рационально-прагматичную) на научно-христианские геоцивилизационные и геокультурные «рельсы» с чётким пониманием защиты национально-государственных интересов; г) широко вне-дрять научно-христианскую «манеру мышления», «стиль поведения» и соответствующие знания в образовательную сферу. На вышеозначенном сущностно-качественном критическом фоне актуализируется ис-торическая роль России, способной через вышеозначенное культурное, экономическое, политическое и философское «переструктурирование» к геополитической экспансии гу-манистических традиций в Азию. Важно иметь в виду и то, что эта экспансия не может быть чисто географической (территориально-пространственной), она нуждается в опреде-лении сущностно-ценностных светско-христианских установок (о чём выше уже было от-мечено). Ключевым положением подобного подхода является определение и реформирование не только политической культуры, но и политической этики и психологии. В рамках подобного подхода необходимо дистанцироваться от эмоционального и апо-калипсического мировоззрения, основанного на резко контрастной, преимущественно черно-белой онтологической, гносеологической и этической палитре. Необходимо понять, что: а) недопустимо размывание византийского культур-цивилизационного (духовно-интеллектуального) фундамента русской нации; б) изучение византийского научно-политического (политологического) наследства залог будущей профессионализации поли-тической деятельности и идейно-политической самостоятельности России; в) недопустим приоритет территориально-пространственного (телесного) фактора над культур-цивилизационным (духовным); г) отсутствие чётко структурированной (систематизиро-ванной) научно и логично обоснованной национальной политологической системы не по-зволяет идеократически сформировать русскую политическую элиту. Также необходимо отметить, что русская национальная политическая философия и психология на новом этапе своего развития не может характеризоваться концепцией «из-бранности русского народа» или «великой миссии в истории, необыкновенной ролью и судьбой, призванного возвыситься среди других народов мира». Этот настрой – основан-ный на представлении о том, что Русь уже сама по себе есть «великая христианская дер-жава», - носит во многом антивизантийский и антиправославный характер. Так как в си-туации отсутствия в православном мире централизованной организации (национальные церкви вполне автономны), допуска богослужения на национальных языках, контрпро-дуктивно и недальновидно выдвигать на первый план абсолютно националистическую концепцию, основанную на соединении принципа православия с «русской идеей избран-ности». При этом очевидна высокомерность и гегемонистичность подобной концепции с успехом выполняющая лишь роль эмоционально-аксиологического допинга, активно ге-нерирующего не только иррациональные видения универсума, но и конструктивные про-граммы преодоления всевозможных мета- и минирегиональных конфликтов, как «естест-венных», так и «искусственных», с недюжинной ловкостью беспрестанно создаваемых российскими государственными деятелями. В долгосрочной перспективе подобная «поли-тика» подтачивает основы российской государственности, представляет русских как един-ственную правоверную нацию в мире и поощряет презренность и надменность к нацме-нам (и религиозную нетерпимость к иноверцам), «девальвируя» тем самым демократиче-ские ценности и их заинтересованность в единой России. К тому же ещё более расширяется «органический порок» «русского церковного обще-ства», в котором установилось «презрительное и надменное отношение к участию разума и научного знания в вопросах веры», что в свою очередь питает и развивает «субъектив-ную самоуверенность познания». В итоге русским церковным обществом утрачиваются средства самоисправления, и даже сами побуждения к нему. Это в свою очередь во мно-гом обуславливает «глубокий упадок церковного авторитета» и открывает путь для запад-ного духовно-интеллектуального влияния. Важно также напомнить, что если в 1054 году от православия отпал первый Рим, а в 1439 его примеру последовал и второй, то в 1666 году по вине Никона истовую веру от-вергло последнее православное царство, которому надлежало простоять до скончания ве-ков. Четвёртому же Риму не бывать – в пределах земной истории. Так Андрей Денисов (1674-1730), один из вдохновителей старообрядческой Выговской Пустыни, утверждал в своём тексте «Об антихристе», что после падения «Ветхого Рима и Нового» - Константи-нополя, а затем отступничества Москвы – «Третьего Рима», последовало «воцарение… Антихриста». Данный подход понятен ибо основой политической позиции старообрядче-ства было именно его упорство в отстаивании идеи Третьего Рима1, которая подспудно в сознании старообрядцев не угасала ни на миг, названная при этом Флоровским Г. как «со-циально-апокалиптическая утопия»2. И если действительно раскол есть начало «русской беспочвенности», то его истоки следует искать видимо в «убожеской интеллектуальной культуре древней Руси», в «полном отсутствии научной культуры»3, а также в специфиче-ском процессе принятия духовно-интеллектуального наследства от Византии: Русь не восприняла через Византию классической греческой культуры, ибо она не озаботилась впитать её по причине отсутствия прямых переводов с греческого на русский (основной источник был южнославянским), ввиду не знания как орудия культуры греческого языка среди преобладающей части русских деятелей культуры; во всяком случае, никто из них не попытался выйти из круга или превысить уровень заимствований греческой богослов-ской традиции, доступной в славянских переводах4. Соответственно набирал обороты процесс влияния Запада на Московскую Русь двумя основными путями: через Украину проникала католическая культура из Польши; через Новгород и Псков – протестантская культура Северной и Центральной Европы. Хотя и Западное влияние было объективным процессом, но далеко не стихийным. Культура и об-разование в ту эпоху были тесно связаны с острой идеологической борьбой в рамках хри-стианской ойкумены и служили инструментами этой борьбы. Методы, которые использо-вались при этом: открытая борьба против православия в России, религиозная пропаганда и, наконец, соответствующее образование5. Павшая Византия, не успела сформировать соответствующую светско-православную систему образования в Московской Руси, обеспечить смогла её только отдельными свои-ми учёными, прибывшими в Россию – братья Лихуды. Соответственно при отсутствии го-сударственного ресурса-поддержки (со стороны Византии) эта «византийская ученость» не смогла стать всеохватной, господствующей и в первую очередь преобладающей мен-тально-мировоззренческой системой для высшей национально-государственной элиты России. В конечном итоге «русская учёность» стала формироваться на основе протестант-ско-католической светско-религиозной системе знаний и образования, ставшей в послед-ствии практически неосознаваемой таковой и вполне естественной для неё (если не счи-тать вполне самостоятельную, но «не заметную» для господствующей политической эли-ты - «русскую светско-православную ученость», придерживавшейся «русской линии ви-зантизма» и, способствовавшая становлению и образованию на Руси того, чем управляла ойкуменой Византия – культурного могущества (т.н. «византийский культурный импе-риализм»). Учитывая и имея ввиду всё вышесказанное, необходимо сделать следующий вывод: современная русская политическая культура и психология не может основываться на «го-лой» церковно-государственной идеологии, вся философия которой основана на «соци-ально-апокалиптической утопии» и «национальном высокомерии». Что естественно не способствует объективному учёту выше обозначенных историко-политических факторов, сложившихся современных реалий, а также научно-объективному (политологическому) поиску рационально-духовной системы ценностей и ориентиров России в XXI веке. При этом нельзя не учитывать, что в современном неизбежно глобализирующемся и противоречивом мире вышеозначенная «философия и психология» не способствует доб-ровольному формированию культурной притягательности России и организации вокруг неё нового геополитического пространства на основе «толерантно-уважительного отно-шения к окружающему миру» и является серьёзным препятствием для фундаментальных демократических преобразований. Наконец разрушает любую перспективу великой гума-нистической экспансии «пятой империи» в Азию. Подчеркнём, что Россия в нынешних условиях своего развития жизнеспособна во мно-гом только как национал-космополитическая держава, вводящая страны мира в круг сво-его политико-культурного влияния через позитивно-высокий международный авторитет (который необходимо различными способами «зарабатывать», которым необходимо до-рожить) и через заботу о своём международном имидже. Иной подход (например, националистический) приведёт лишь к очередному витку «национально-идейной утопии» и «национального высокомерия», что в ситуации отсутст-вия общепризнанного духовно-политического авторитета на международной арене приве-дёт к дальнейшей маргинализации России в «глазах мирового сообщества». Окончательно исчезнет позитивный образ России на международной арене, её актуальность и необходи-мость, как для международного сообщества, так и для собственных граждан (потеря леги-тимности власти и государства) и как следствие дальнейшее ослабление страны вплоть до распада. Подобный сценарий вполне реалистичен, если учесть, что любая идея глубоко месси-анско-церковно-христианского толка, не учитывающая современные политические и ор-ганизационные реалии, сложившиеся в современном православном мире, основанная к тому же на авантюрно-демагогической риторике и эмоционально-истерической модели политического поведения, в условиях секуляризованного общества и государства превра-щается в неактуальную, маргинальную и беспочвенную карикатурную агитпрограмму. Поэтому идея, исключительно основанная на духовном и общехристианском авторитете, не может одновременно быть мессиански-националистической и империалистической. Она не может Москву представлять, ни в качестве Рима, ни Иерусалима, ни Константино-поля, ни кем/чем бы то ни было ещё. Необходимо понять и учесть эпоху зарождения подобной идеи: «Москва» уже давно не единственная православная страна. Строить же отношения с «православными» страна-ми, где уже устоялись свои национальные элиты со своими интересами, на основе изна-чально имперской идеи – это, значит, не считаться с этими интересами, и обратить их взор на Запад. Сила Запада в соответствующей политической культуре, учитывающей нацио-нально-государственный суверенитет любой страны. Идея же подобная «третьему Риму» – абсолютный антипод данного подхода. Она влечёт за собой дальнейший процесс дезин-теграции и обособления «православного сообщества», и присоединения, в подобном со-стоянии, к западному миру, что приведёт в конечном итоге к полному исчезновению са-мобытной восточно-христианской цивилизации. На этом фоне идея неовизантизма – это идея действительного содружества восточно-православных стран, учитывающая их на-циональные и религиозные особенности и интересы, и факт наличия устоявшихся нацио-нально-государственных элит в этих странах со своими интересами. Неовизантизм учиты-вает их, так как в его основе лежит «демократическая» культура. Проще говоря, идея «Москва-Третий Рим» - это идея «апокалиптического унитаризма», а идея неовизантизма – это идея «федеративного конфедератизма», т.е. в религиозно-культурном плане – это «федератизм», в государственном – «конфедератизм». Данный подход весьма актуален и перспективен для христианского Востока, ибо в его основе лежит система международной агрегации политических интересов. В то же самое время подобная агрегация интересов, прежде всего, ведёт к достройке, начатого более тысячи лет тому назад строительства, «роскошного российского здания». Это здание должно получить те необходимые пристройки, которые сделают его красивым извне и вполне удобным для живущих в нем народов. Территориальное же развитие российского государства не должно быть стихийным ростом, а сознательным увеличением территории, предпринимаемого государством с ка-кими-либо определенными целями. Цели же эти могут быть разными. Но необходимо по-нять, что простое увеличение территории как территории, без какой-либо специально оп-ределенной цели, просто ввиду представляющейся возможности увеличить военным или мирным путем поверхность государства есть «бесцельное» увеличение территории, яв-ляющееся выражением чисто завоевательных стремлений, вытекает из присущего государствам, как и отдельным частным лицам, желания стать значительнее, сильнее и богаче, что в современных условиях мирового развития будет воспринято негативно и резко от-рицательно. При подобном подходе Россия «подставляется и дискредитируется» как госу-дарственная единица мирового уровня, её политическая основа выражается как инфан-тильно-деструктивная и опасная для мирового сообщества, причём с далеко идущими не-гативными последствиями (вплоть до оккупации). Далее. Увеличение территории ради предупреждения захвата другими странами, с целью предотвращения занятия ее вооружёнными силами геополитических конкурентов. Это, так сказать, «профилактический захват» – мера, иногда чрезвычайно полезная и обеспечивающая спокойствие или перевес в будущем, но требующая, чтобы, как говорится, «овчинка стоила выделки», так как в момент приобретения подобные территории обыкно-венно не приносят ничего, кроме убытков. Это, таким образом, нечто вроде страхования будущих государственных интересов. Следующее увеличение территории – это увеличение ради национальных целей в узком смысле слова. К этой категории относятся те приобретения, которые имеют целью объе-динить в один государственный организм части нации, оказавшиеся по тем или другим причинам вне своего национального государства. Такое приобретение является обыкно-венно одинаково желательным как для присоединяющих, так и для присоединяемых и сильно содействует укреплению государственного организма, вводя в него новый запас свежих национальных сил, а потому оно особенно часто является стимулом к территори-альному расширению. Логическим продолжением подобного расширения является увели-чение территории ради специальных, строго определенных целей. Этот вид увеличения территории имеет, бесспорно, весьма крупное значение и будет его иметь до тех пор, пока будет существовать нынешний тип государства, основывающийся на территориальном начале. Все государства этого типа (другого, впрочем, до сих пор и не существовало) складывались постепенно, историческим путем и потому весьма нередко обладают крайне причудливой и иррациональной границей. Ввиду этого очень часто для них представляется чрезвычайно существенным изменить эту границу, раздвинуть ее в известном направлении, в видах или ее ректификации (выпрямления), или с целью достижения так называемых естественных границ, свободного доступа к морям, обеспечения стратегических линий, приобретения особенно важных по своему положению или значению пунк-тов и т. п., весьма разнообразным по своим мотивам, но всегда сознательным соображе-ниям. Это одна из важнейших категорий, господствующая в политике и сильно влияющая на все направления деятельности наций и государств. И, наконец, увеличение территории ради приобретения и прочного обеспечения за собою рынков сбыта. В сущности, по-добное увеличение редко бывает действительно необходимо, так как завоевание рынков может в большинстве случаев обойтись без завоевания политического, но при этом оно не может быть стабильным, долгосрочным и что не менее важно гарантированным. Таким образом, приходим к выводу о необходимости обдуманной и чётко осознанной гуманистической экспансии. При этом подобная экспансия должна носить исключительно корректный (неприемлемо, например, заниматься примитивным экономическим шанта-жом) характер с учётом долгосрочных истинно-исконных национально-государственных интересов. А осознать и определить их невозможно без геокультурной векторной кон-станты развития, ибо развитая политическая культура – это мощнейшее оружие любого государства, позволяющее избежать политической конъюнктуры и добиться устойчивой защиты своих однозначно воспринимаемых политических ценностей (которые должны ещё быть сформулированы). Важно выстраивать гуманистическую экспансию с учётом жизненных интересов и за-ветными мечтами каждого из стратегических и верных союзников России и определять по ним характер и направление собственной политики в отношении них. При этом необходимо понять, что государство недостойно названия великого, если оно живет настоящим моментом, а не тысячелетием вперед, даже если допустить, что срок, в нем указанный, слишком уж велик. Государство, достойное имени великого, должно предвидеть и предугадывать будущее на расстоянии, по меньшей мере, нескольких столе-тий, чтобы иметь возможность заблаговременно предотвратить назревающие опасности и установить, возможно, более выгодное для себя соотношение сил (меры предупреждения важнее мер пресечения, т.е. во внешней политике более важно и выгодно вовремя парали-зовать назревающую опасность, чем потом быть вынужденным бороться с нею с напря-жением всех сил и к неизбежному ущербу национальных интересов). Система status quo, хорошая, быть может, для данного момента или данного частного случая, не может, ко-нечно, быть положена раз и навсегда в основу взаимных отношений государств, не может быть увековечена, потому что соотношение, существующее в данную минуту, представ-ляется в большинстве делом простого случая, более или менее мимолетным капризом ис-торической судьбы. Изменение status quo должно оправдываться действительными инте-ресами страны, нации и вместе с тем нисколько не противоречить таким же интересам наших стратегических союзников. Гуманистическая экспансия «пятой империи» - это ещё и экономическая политика, со-ставляющая лишь часть общей внешней политики и, следовательно, зачастую должна подчиняться требованиям последней. Безусловно, экономическая независимость и само-стоятельность составляют один из важных и необходимых элементов фактической общей независимости, поэтому-то вполне, естественно, что постоянной целью экономической политики страны должна, принципиально, считаться автаркия. При этом необходимо помнить, что идеалом автаркии является отнюдь не полный отказ от отношений с внешним миром, не экономическое затворничество от каких бы то ни было отношений с заграницей, а лишь возможность удовлетворения всех потребностей страны собствен-ными силами и средствами. При этом необходимо помнить, что возможность автаркии – завидный удел лишь весьма и весьма немногих национальных хозяйств, тех хозяйств, ко-торые, по обширности и разнообразию своей территории, приближаются к мировому хо-зяйству. Одно из первых мест в этой немногочисленной группы занимает Россия, в распо-ряжении которой имеется потенциально почти все, что необходимо для самой интенсив-ной экономической жизни. Проще говоря, гуманистическая экспансия России – это необ-ходимость смелого вступления в процесс глобализации на основе автаркии и протекцио-низма (как бы это не выглядело алогично) с одной стороны и с другой – усиленный про-цесс этико-культурной «аккультурации без ассимиляции». Подобный подход продуктивен и перспективен, если рассматривать глобализацию и протекционизм с автаркией лишь как средство, но отнюдь не как цель экономической по-литики страны, и не могут считаться чем-то незыблемым и возводиться на вечные време-на в догмат хозяйственной жизни. Поэтому что спасительно, полезно или необходимо в одно и то же время и в одном государстве, то может оказаться гибельным, вредным или излишним в другое время и в другой стране. Незыблемыми, да и то с известными оговорками, могут считаться лишь цели внешней экономической политики, средства же, служащие для их достижения, чрез-вычайно разнообразны и могут диаметрально меняться в зависимости от совокупности условий местной и мировой (глобальной) жизни. Таким образом, нельзя говорить, какая система вообще лучше и выгоднее, а лишь какая система лучше и выгоднее в данное вре-мя для данной страны. Подобная постановка вопроса подводит Россию к цели, которой должно быть, прежде всего, экономическое освобождение от внешней зависимости и затем, во вторую оче-редь, приобретение внешних рынков которые не могут быть стабильно обеспеченными или гарантированными без исконного культур-цивилизационного векторного политиче-ского союза. При этом если определяется политическая этическая и культур-цивилизационная пер-вичность и вторичность экономического развития России, то и создание её величия осно-вано на действительной доступности того или иного региона реальному влиянию русской культуры способной удовлетворить заветные мечты каждого из стратегических и на-дёжных союзников России. На данный момент таких союзников не так много, но они есть – это Кавказо-Ближневосточный осевой вектор геокультурной и гуманистической экспансии с опорой на ось «Москва-Ереван-Иерусалим». Как видим, подобная ось состо-ит из стран с ярко выраженными «заветными мечтами». Эта ось «прорубает» России «окно в Азию». Поэтому основой русской внешней поли-тики должна быть не столько экономическая, сколько геокультурная и гуманистическая экспансия в ближневосточную Азию с чётким иудейско-христианским кодом, только и способным воссоздать «Новый Израиль» мирового масштаба – «Византийское Содруже-ство Наций». Подобный проект – это проект духовного «царства небесного» иудейско-христианской миссии на Земле. Это миссия республиканской и президентско-монархической империи и в то же самое время – это миссия культурной экспансии и куль-турного империализма, т.е. миссия, когда-то выполняемая Византией, считавшей себя «Новым Израилем». Подобный подход предполагает политическое и культурное преобладание России на всем Ближнем Востоке. Многовековое стремление русской нации и российского государ-ства к «святым местам» относится к числу живых и глубоких духовных традиций, кото-рые держатся здоровыми, сильными корнями и которые следует поддерживать. Ибо ре-зультатом будет материализация «незримой» духовной мощи России через её пролифера-цию. Таким образом, Россия – это «Новый Катехон» процесса установления иудейско-христианского царства на Земле, а, следовательно, дальнейшая её «катехонизация» - это процесс дальнейшей её актуализации не только в регионе Большого Ближнего Востока, но и во всей Азии. Поэтому геостратегия неовизантизма, опирающаяся в первую очередь на культурные и политические ценности, обеспечит устойчивое экономическое присутствие России на Ближнем Востоке, и явится действительно главнейшим (ключевым) регионом-плацдармом дальнейшего расширения русского экономического и культурного империализма. Ибо прорубит окно в Азию с дальнейшим гуманистическим продвижением в её глубь. Необходимо осознать, что Ближний Восток – это естественная сфера политического, культурного и торгово-промышленного преобладания России. При этом Средняя Азия, Дальний Восток и Восточная Европа для нас ничуть не менее важны Ближнего Востока, однако именно он является ключом к «Евразийскому Кавка-зу», только и способного реально прорвать «удавку атлантической анаконды». Выстраивание подобной оси ставит целью монополизировать как товарное, так и пас-сажирское движение в морях Большого Ближнего Востока. Сосредоточение усилий в этом регионе будет вполне отвечать как условиям возможности, так и общему стрем-лению к культурной, экономической гегемонии и политическому влиянию в этой ближай-шей к нам области. Между прочим, должно быть монополизировано в интересах русско-го судоходства передвижение паломников всех исповеданий и религий из кавказских пор-тов к святым местам иудейско-христианского и мусульманского Ближнего Востока, с непременным, однако же, условием, чтобы это было отнюдь не в ущерб удобствам пере-движения всех этих паломников. И последнее. Ещё раз расставим приоритеты. И хотя в наше время весьма большой популярностью пользуется стремление перенести центр тяжести международной жизни и международных отношений на экономические вопросы, однако чрезмерно увлекаться этим, ныне модным явлением не следует. В экономическом соперничестве наций и государств, в стремительной борьбе за рынки надо уметь отличать временное и преходящее от постоянного и устойчивого. Возрастающая экономиче-ская самостоятельность многих, ныне зависимых экономически, стран, несомненно, уже в близком будущем нанесет жестокий удар тем государствам, которые все свое национальное могущество и всю свою международную политику строят на золотом песке экономической гегемонии. 1 См.: Субботин Н. И. Материалы для истории раскола. М., 1879. Т.5. С.226 и сл.; М., 1885. Т.7. С. 86 и сл.; Малинин В.Н. Старец Елеазаровского монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901. С. 767; Вальденберг В.Е. Древнерусские учения о пределах царской власти. Пг., 1916. С.398. 2 Саркисянц М. Россия и мессианизм. СПб.: СПбУ, 2005. С. 64. 3 Федотов Г.П. Собрание сочинений. Т.10. М.: Мартис, 2001. С. 47. 4 Федотов Г.П. Собрание сочинений. Т.10. М.: Мартис, 2001. С. 48-49, 65-66. 5 Экономцев И. Православие. Византия. Россия. М.: Христианская литература, 1992. С. 65, 68.